Надежды маленький оркестрик

Василий Охряков

“Надежды маленький оркестрик...”
Б. Окуджава

Удмуртские поэтессы безудержно смелы в своих полетах. Их ничто не удерживает от исполнения своих поэтических желаний. И тут, наверное, включается генная память лесного народа, жившего и живущего рядом с природой. В их стихах – откровенность земли, деревьев, неприметных цветов, птиц, ветров и дождей. Человек, познавший цену печали и счастья, ощутит их чувства не только на интеллектуальном уровне прочитанных строк, но и той частью неведомой тайны, что мы привыкли называть Сердцем.

Критика и сетования на отсутствие всемирных знаменитостей неуместны и не нужны. Немногочисленный, развивающийся народ пока не в силах выделиться хотя бы из-за того, что на мировой сцене главенствуют другие народы, прошедшие свой многовековой путь национального и религиозно-космического самосознания.

Удмуртские поэтессы признаны своим народом и любимы. Есть переводы их стихотворений на другие финно-угорские языки. Расширилось разнообразие стихотворных форм, отметившее новый круг их поэтического мастерства. Но, на мой взгляд, самое теплое и солнечное в творчестве удмуртских поэтесс – детская поэзия. Доброта и искренность “маленьких вселенных” приходят к нам от Лидии Черновой, Людмилы Хрулевой, Люзы Бадретдиновой.

Для дальнейшего движения вперед всего удмуртского общества искусство слова имеет большое значение – возможно, даже вплоть до возрождения утраченной религии или синтеза новой философии, объединяющей и отвечающей духу удмуртского народа. В настоящее время движению вперед препятствует разобщенность удмуртов. Разнополюсный дух общества, несгармонизированный Словом.

В женской поэзии Удмуртии, звучащей в нынешних ритмах, многое теплится от ее родоначальницы Ашальчи Оки (Лины Григорьевны Векшиной), которая предчувствовала возрождение народа, ведущего свою историю из тьмы веков. Она с печалью говорила о прошлом, держащем в цепких объятиях ее народ; с надеждой – о появляющихся лучах света, по дорогам которых улетала ее душа в поисках доброй мечты, стремясь вернуть ее на эту землю страданий словами, исполненными верой в счастье.

Страстные невысказанные мысли Ашальчи расцвели в творчестве Аллы Кузнецовой. В ее чувствах, на холмах ее поэзии живет былинка-человек, бьющийся в тишине своих мыслей, терзаемый мраком, ждущий утра, чтобы напиться света, и задыхающийся в ожидании сгущающейся тьмы. А утром крупинки солнечных мыслей вновь животворны в своих всходах, выросших за ночь на грядках сердца, испытавшего горечь разлук, познавшего растаявшее счастье любви. В стихах Кузнецовой перед нами предстает странница, отправившаяся в дорогу к Реальной Вечности. Она как бы говорит: “Я до сих пор блуждаю; куда же нужно мне спешить?” – и в попытках сбросить с себя иллюзорные сети человеческого бытия, словно пойманная бабочка, раскрывается в своей незащищенности.

Кобыла я.

Воз нагружен большой на меня,

Хоть спроворишь, хоть нет, – “вези!” – сказано.

 

Я вожак овечьего стада –

Меня бараны окружают,

Блеют, бодают, прыгают и играют.

 

Корова я также –

Отелюсь,

Молоко принесу и в хлеву нахожусь.

 

Я муха, прилипшая в тенета паучьи,

Из сетей натянутых убежать нету мочи.

 

Сама же, наверное, в паука превращаюсь,

Стреножу себя и сама уничтожусь.

 

Я змея и голубка, лягушка, цветок –

Красивой себе покажусь, успокоюсь чуток.

 

Я в одиночество брошенная жена,

Хоть верь, хоть не верь –

Похожа терпеньем на разную зверь.

Беспокойная душа, поднявшая ее, улетает то вверх, то вниз. И в этой глубине, разгораясь и вплавляясь в свои мироощущения, она видит проблески своей гармонии как Женщина, которая отбросила чуждые цепи искусственных добродетелей, чтобы познать все порывы страсти, тонкость острия стригущей бритвы молвы и хвалы, ведумая только ощущением своей правоты, желаньем научить идущих следом философии Жизни в строках, прошитых сердцем.

Стихотворный мир Аллы построен на чувственности, на отношениях женщины и мужчины, на теме родного края и дома. Вместе с тем она проста как дождь и ветер, как времена года, но непредсказуема и свободна, бесконечно добра в детских стихах, непосредственна в выражении мира детей.

Алла Кузнецова – артистка слова, она как труба и трубит о себе. Ее роли в этом бесконечном спектакле жизни еще не сыграны, не раскрыты просторы безграничной души человека.

Но возможно ли через себя открыть для других безбрежность?

* * *

У Татьяны Черновой своя камерность, гибкость скрипичных струн, оживших в человеке.

Что же мне поделать с собою,

Коли душа моя в небесах летает?

Мысль мою взъерошенную

Непрестанно ветер треплет.

Мы все одиночки-молекулы. Никогда ни одному человеку не понять тайны другого, той неизбежной цепи случайностей, складывающей наши жизни в самоосознающие нити нервов. В чужую душу невозможно провести освещение и осмотреться там, словно в магазине. Наши души могут петь в унисон, лишь сохраняя себя в целости, и связываются с другой, если там живет чувство любви. В этой великой бездне под названием “жизнь” порою трудно сохранить чистоту своих мыслей, не загрязнить завистью тонкое кружево души, уберечь ее от обжигающей лавины сплетен.

Прохладно в тени от любви,

Здесь цветок задохнется без сил.

Кто сюда попадет, потихоньку усохнет,

Не успев и раскрыться, уже отцветет.

В ее поэзии все неуловимо устойчиво. Очертания стихов проникнуты прозрачной грустью и тонут в мягких линиях, завершающих картину стиха. А за этой невесомостью – сила Судьбы.

Когда-то, когда-то

придет этот час –

пройду, как стрела, я

сквозь годы, ушедшие вдаль...

И вся красота бытия огненным осыпающимся цветком раскрывается в переживаниях, увядая в начале и оживая в конце игрой своих красок. В ее светлых печалях живут робкие цветы надежд. Это бегство в пустыню; это время собирания своей бесконечности для защиты хрупкого дома женщины.

Не найдешь ты меня,

Не зайдешь ты в мой дом.

В круге сердца моем – годы кольцом.

“Как человек мыслит своим сердцем, таковым он и является”, – говорили древние мудрецы. Татьяна говорит и поет в своих стихах, как прозрачный лесной ручей, начинающий свою жизнь у подножья огромной горы. Ей не нужна толпа, она интимна в своих стихах: она и он, он и она, дом, семья, солнце, земля и звезды.

* * *

“Все в миру повторится вновь”, – это слова из стихотворения Людмилы Кутяновой.

Листопадом остановленного времени живут ее строки, иногда мечтая или вздыхая в тишине сердечного перестука, немножко пророчествуя.

...Наши жизни в косу перевиты.

Я любила его, любила...

Людмила наблюдает и вышивает свою поэзию нитью впечатлений о своей судьбе, открываясь миру в светлых думах земной женщины, ждущей любви.

Наша жизнь –

Это крик единственный

От рождения и до упокоения,

Крик отчаяния и мольбы:

“Полюби меня!

Полюби!”

Невероятно труден путь этого ожидания, вечного спутника земной женщины.

* * *

Присядет весна на оконце –

Сама становлюсь весною:

Желтый цветок, как солнце,

А солнце – всегда со мною.

Вино родной земли, италмасовое вино разлито в строчках Галины Романовой. Это чувства, настоенные жизненными дорогами, это ощущение, что мы не случайная пыль Времени на дорогах земли.

Душа!.. Твой свет негородской

Давно никто не замечает.

...Спешит, течет поток людской

И – электричество включает.

Радость соприкосновения с таинствами души раскрывает память, остужая жар италмасовых чар и раскрывая глаза на грусть изумруда родных лугов. И сердце тоскует о еле ощутимом, тайном движении внутренней вселенной.

Нет, в любви бояться нечего:

Будь смелей, умей взлетать!

Кто за звездами не тянется –

Тому счастья не видать...

Наверное, из-за смелости в любви многие стихи Галины Романовой становятся песнями и свободно разлетаются в народе.

Если б птицей зоревой я родилась,

Всё бы вольно возле милого вилась.

На плече его бы пела в ранний час,

Ни на миг не опустив влюбленных глаз.

* * *

По стихам Любови Тихоновой протекает Река Страданий в крутых берегах, жизнь ведет ее по волнам событий и обстоятельств. Зеркалятся ступеньки ее дней в отражениях волн, перекатываются в выраженных ею чувствах всех людей, прошедших по берегам этой реки.

Я везучая, быть может,

Может, несчастливая.

Может быть, черемух я,

Обожженный цвет.

Каменистая тропа печали узка и тесна, она вьется выше и выше вокруг Горы Жизни к своей заветной точке, чтобы вспыхнуть, озариться найденным светом и, увидев все одним взглядом, понять себя и свой путь.

...День найду я звонкий-звонкий... – обещает она. И звонкое одиночество крылатой птицей летит по ее думам к озеру покоя и верности через солнечные и пасмурные дни, удачные и неудачные годы.

Этот взгляд твой, прожегший меня –

Это он на топор мое сердце ронял.

Но почему и за что вышивает игла судьбы эту пронзительную боль?

Но почему не поймешь ты простого? –

Красота не тюльпанов манит:

Милый мой, это проще простого,

Теплых слов ожидаю магнит.

Внутренняя напряженность красит ее простотой и ясностью, как золотой невесомостью осеннего воздуха, белизной разбросанных облаков, грозящих собраться в грозу с неуютным дождем. И всё побеждает любовь: любовь к теплу родимых мест, любовь к друзьям, подарившим ей сильные крылья дружбы и устремление вперед. Она побеждает потому, что это сама ЛЮБОВЬ.

* * *

Но вышеназванными именами не ограничивается женская поэзия Удмуртии. Это только зрелое начало, которое по законам жизни перейдет постепенно к молодым именам. Это маленький оркестрик надежды, исполняющий свои стихотворные пьесы с переменным успехом. Молодые звучат каждый на свой, присущий ему лад. Люза Бадретдинова – с хрупкостью и силой, Зоя Трухина – с верой и долей грусти, Светлана Яковлева – с романтикой, Надежда Демакова – в поисках истин и глубин всего происходящего как с ней самой, так и с остальным миром... Будем надеяться, что у молодых сохранятся нынешняя певучесть простонародной прелести и точность соцветия слов, умение черпать эту гармонию в говорах больших и маленьких деревень, умение в простых рифмах отливать четкие формы ощущений.

Так хочется раскрыть словами эти тайны строк, и как жаль, что не подвластна Истина игре слов. Но живет многоязычное чувство Земли – любовь, на чем держится все и вся в человеческом мире. Поэтессы Удмуртии – одна из чутких струн гармонии вселенной, пытающихся прикоснуться к тайне соединения Души, Сердца и Слова.