« back

Удмуртский шаманизм: моя архаика и моя современность

 Удмуртский шаманизм как особая форма религии  был вытеснён удмуртскими языческими жрецами (Восясь) и распространением в XVII - XIX веках мировых религий - ислама и православия. Но вплоть до революции сохранялся институт Туно,  хотя уже в сильно изменённых фрагментарных формах. Некоторые старики рассказывали мне, что ещё видели танцы или подобие танцев со странными телодвижениями деревенских мужиков, а иногда и женщин под действием удмуртского галлюциногена - аракы или посятэм  на деревенских праздниках.

  Истинный религиозный смысл шаманских танцев был утрачен и иммитации шаманских движений стали восприниматься через комическую призму.  В жизни ничего бесследно не исчезает. Это относится и к удмуртскому шаманству  - своеобразному миру Туно. Многие его элементы перешли в народные песни, танцы, считалки, кумулятивно - речитативные песни, скороговорки, а также в ритуал  врачевания   туно – пеллё и пеллясськись. Даже в конце 60 – х годов XXстолетия 8 - летним мальчиком мне удалось наблюдать танец со странными телодвижениями одного мужчины на празднике по поводу рождения  ребёнка - Нуны сюан.Танец был с раздеванием, катанием по полу, криками, с иммитацией любовных и половых действий ( отголосок шаманских иннициаций?) под общий радостный смех, веселье присутствующих. Никогда мне не забыть деревенских праздников - особенно  ярок свадебный обряд, где можно было увидеть жениха, сеющего металлические деньги на радость детворе, и не только ей, но и всех присутствующих, ибо и стар и млад пускался  добыть как можно больше  монеток. И чего здесь было больше - денежного интереса или всё - таки необъяснимого  и неповторимого праздничного настроения! А чего стоило деревенским мужикам  во время свадьбы заводить в дом жеребца и под общий хохот спаивать его.Деревенская жизнь была сплошь наполнена такими вот действами. Сам процесс этих  праздников очаровывал, удивлял иногда и пугал.Вот такие яркие, незабываемые впечатления - тогда ещё воспринимаемые детским пытливым  и любознательным умом как нечто непонятное,но очень театрально  притягательное, служат, по - моему,  путеводителями в области специфики национального менталитета и как сполохи способствуют сохранению национального самосознания.

  Эти деревенские праздники сейчас я воспринимаю как грандиозные перформансы - как  действо для подражания. Но с сожалением приходится констатировать, что такого богатства чувств и многообразия форм, свойственных этим праздничным действам - нам, молодому поколению, уже не достичь. Но не стоит отчаиваться, ибо я, к примеру, был свидетелем этих таинств, мне передались живительные токи национального самосознания   через эти театрализованные представления. Перформансы, которые я сейчас ставлю,помогают  мне  полнее идентифицировать себя в этом стремительно меняющемся мире. Сохраняя удмуртский, финно - угорский дух , дозированно вдыхая в них ароматы других мировых культур,сплетая их, получаю для себя нечто такое, что манит и пьянит.Обращение к театрализованноой форме  шаманства может показаться данью моде, ибо в мире прослеживается огромный интерес к этому явлению. Но формальное обращение к этой тематике вызывает у зрителей отвращение, а для самих исполнителей чревато глубинными кармическими, психическими и даже физическими последствиями. Если я ставлю эти  перформансы – значит мне это нужно, значит мне есть что сказать людям, чем с ними поделиться - самым сокровенным.

    Пробуждение интереса к шаманству чётко прослеживается  в Удмуртии.В первую очередь это связано с именеем удмуртской актрисы с мировым именем - Ольгой Александровой и этнофутуристическим движением. Возрождение шаманства  выражено у Ольги Александровой в наиболее  архаической  форме - в женском обличьи, так как в эпоху матриархата шаманами выступали женщины. Её моноспектакль "Куинь сюан гуръёс" (" Три свадебных напева"), который произвёл в театральном мире эффект разоровавшейся бомбы, - наиболее полное тому подтверждение. Продолжателем этого возрожденческого начала выступил и мужской ансамбль "Катанчи" со спектаклем "Улон - питран" («Жизнь - колесо") на основе семейно – родовых и аграрных культов.  Можно смело сказать, что он был создан под большим  влиянием Ольги Александровой. Поиском в области религиозного синкретизма, характеризующаяся смешением, неорганическим слиянием разнородных элементов на основе постижения смыслового предназначения мужского костюмного комплекса можно назвать поставленный мной перформанс "Каллен - олле" ( "Ухнем не спеша".) Данный перформанс задумывался  как универсальное средство художественно - театрального самовыражения, так и  средство мощного терапевтического воздействия на играющего человека, который  в этой игре охватывает период от рождения до зрелости, принципиально не охватывая таинство смерти во избежание непредвиденных кармических изменений, путём одевания, проговаривания и пропевания. Перформанс будет продолжаться всю мою жизнь.Он будет помогать лучше осмыслить своё предназначение в этой жизни . Я играю  и стираю всё отрицательное,  накопившееся в моей судьбе за прожитое время во время страстных очистительных телодвижений и песнопений, и к этому катарсису приобщаю и присутствующих. Судьба дана  нам свыше, мы не можем кардинально его изменить, но мы можем её подкорректировать.

   Ставить шаманские перформансы после моноспектакля Ольги Александровой «Три свадебных напева» безумно сложно, потому что она уже своим спектаклем сказала почти что всё. Мне приходится  уже искать совершенно другие формы подачи своих перформансов.

   Перформанс "Оти - тати, отцы - татцы" ( «И там и сям, и то и это») тоже связан с шаманскими инициациями на основе синкретизма, но уже с большим преобладанием стремления постичь триединство Любви великой - великие таинства  Веры, Надежды, Любви. Где Любовь есть Любовь природная, позволяющая  постигать поэзию весны; Надежда - Любовь Родственная, раскрывающая поэзию детства;  И где Вера есть Любовь духовная, которая окунает нас в искрящиеся волны поэзии беспредельного. Первобытный,первородный гармонический синтез жанров искусства - песни,танца, графики штандартов - чалм, сфокусированных в одном человеке, создаёт благоприятную архаическую шаманскую ауру сопричастности с религиозно - мифологическим миром удмуртов, других  финно - угров, и всех народов мира. Именно это направление в возрождении шаманства имеет, без сомнения, будущее в Лоне Вечности, где благоухает Целое, источающее бескрайнюю Любовь! Это Отец наш Небесный! Традиционное шаманство, находясь в крепких объятиях мира материального Бытия не может узреть Славы Божьей. С помощью благодатных деяний  этнофутуристического движения люди должны нести  по Мирозданию Вселенной Славу Отца своего - источающую беспредельную любовь.

  По мифологическим представлениям, высшей  ценностью обладает именно та точка в пространстве, где совершается акт творения. Этой точкой  является мировое дерево, мировая ось, а в перформансах с участием шаманов – тело самого шамана. Она осознаётся как центр мира, «пуп земли». В этой точке пространства – максимум сакральности. В этом месте люди строят жилище, помещают очаг, здесь проходит кратчайшая связующая нить между небом , землёй и человеком. В этом самом месте находится и место для моления. Оно делилось на три вписанных друг в друга круга, причём максимумом сакральности обладал внутренний круг, в центре которого зажигали священный коостёр.

  Именно в этом самом месте построен ещё и Дом Любви в перформансе « Оти – тати, отцы – татцы». В символике  спектакля зритель без труда прочтёт удмуртскую шаманскую космологию с инициациями. Ей свойственно трёхчастное деление мироздания с соединительной  осью, которая связывала все эти сферы. У удмуртов этой осью служили космические мировые деревья – ель, берёза, сосна. Культ этих деревьев получил у удмуртов наибольшее распространение. Они ассоциировались с триадой верховных божеств. У каждого божества было своё дерево. У Инмара – верховного божества – сосна, у Куазя – божества атмосферы и погодных явлений – ель, у Кылдысина – творца земли – берёза. Корневая система деревьев символизирует нижний мир, ствол – средний, крона – верхний.  Я бы образно уподобил священное дерево с телом самого туно.  В роли туно я тоже являюсь столпообразующей фигурой, с жизнеутверждающим началом, символом плодородия и вечной жизни. Я  в своём вожделенном космическом танце приношу жертвенные дары богам – одновременно уподобляясь мировому дереву, человеку и …самому богу. Ведь бог создал меня по образу своему и подобию. Я люблю бога и он меня любит. И славу божью я возношу от начала и до края Вселенной. Верхнему миру преподношу «Вылэ мычон» - вверх возносимое путём определённых манипуляций дымбыром – удмуртским барабаном наподобие марийскому тумыру, но более продолговатой формы. Этот дымбыр используется на протяжении всего перформанса в разных ипостасях для наиболее яркой и образной передачи представления. Хочется сказать, что на таком  удмуртском  архаическом барабане никто до меня не играл. После моего перформанса дымбыры появились в ансамбле «Эктон корка» и «Марзан гуръёс».

   Среднему миру посвящаю специально одетые куклы, полотенца, различные ленты, яркие куски ткани. Нижнему миру жертвую пиво, кумышку, топлённое масло. И всем людям на Земле желаю добра и любви под ненавязчивый звон множества колокольчиков – чингыли на одежде Туно, создающих эффект  Мелодии поиска небесной росы – Инву утчан гур. Ведь Инву мумы – архаичная богиня – покровительница Туно.

   Из традиционного ритуала туно я преднамеренно не использую в перформансе, на мой взгляд, неприятные с точки зрения современного цивилизованного человека формы вхождения в транс, связанные манипуляцией ножом, нанесение телесных повреждений, стягивание себя полотенцем или жгутом для доведения до обморочного состояния.

   Перед  моими глазами предстаёт фантастическая картина мира удмуртов, основывающаяся в первую очередь на культе огня, воды, земли, солнца, луны, представлениях жизни и смерти, о душе, о поклонении божества неба, почитании водоплавающей птицы( утки, гуся, лебедя), на культе деревьев и священной рощи, на трёхчастном строении мироздания (нижний,средний и верхний миры), причём каждому уровню мироздания соответствовал свой цвет. Чёрный – для нижнего, символизировавшему потусторонний мир. Красный – для среднего мира, который символизировал мир людей. И белый – для верхнего мира, мира богов.Водоплавающая птица (гусь,утка,лебедь) летала от мира богов в мир мёртвых через мир людей. Столпообразующей фигурой в этом информационном потоке выступала фигура удмуртского шамана – Туно, а гуси,утки,лебеди, на мой взгляд, помогали ей в этом своеобразном общении. Я даже  образно представляю этих птиц как мыслеформы, испускаемые как Туно, демирунгом, духами холодного царства мёртвых, слившихся в едином круговороте мистического общения через дорогу соединения трёх частей мироздания – Млечный путь, путь диких гусей, лебедей (Луд зазег лобзон сюрес). Эта дорога предстаёт передо мной  в виде космической реки – с истоком на юге – мир богов, сторона светлых сил и устьем на севере – потусторонний мир, мир холода, мрака, мир злых духов.

Такое яркое и чёткое вырисовывание формы религиозно – мифологических традиций удмуртов, которое мне запало в душу и стало своеобразным творческим багажом, было бы невозможно без моей настольной книги доктора исторических наук, профессора В. В. Владыкина «Религиозно – мифологическая картина мира удмуртов», научных открытий доктора филологических наук, профессора Т. Г. Владыкиной – Перевощиковой, доктора исторических наук В. В. Напольских, кандидата исторических наук Л.А. Молчановой, театрально – режиссёрского новаторства О. Я. Александровой, научных изысканий этнохореографа А. Н. Прокопьева.

  Почему этнофутуристы так рьяно взялись за показ образа шамана как в произведениях  изобразительного искусства, так и в перформансах. Я считаю, что его образ волновал волнует и будет волновать не только творческих, но и простых людей за свою таинственность, мистицизм устремлённость в будущее – умении преодолевать временные рамки мироздания,  а это ведь так этнофутуристично.

« back